"Оборотень, оборотень, серая шёрстка!
Почему ты начал сторониться людей?"

"Люди мягко стелят, только спать жёстко.
Завиляй хвостом - тут и быть беде".

"Оборотень, оборотень, ведь не все - волки!
Есть гостеприимные в деревне дворы…"

"Может быть, и есть, но искать долго,
Да и там с испугу - за топоры".

"Оборотень, оборотень, мягкая шубка!
Как же ты зимой, когда снег и лёд?"

"Я не пропаду, покуда есть зубы.
А и пропаду - никто не вздохнёт".

"Оборотень, оборотень, а если охотник
Выследит тебя, занося копьё?.."

"Я без всякой жалости порву ему глотку,
И пускай ликует над ним вороньё".

"Оборотень, оборотень, лесной спаситель!
Сгинул в чаще мой лиходей.
Что ж ты заступился - или не видел,
Что я и сама из рода людей?
Оборотень, оборотень, дай ушки поглажу!
Не противна женская тебе рука?..
Как я посмотрю, не больно ты страшен.
Ляг к огню, я свежего налью молока.
Оставайся здесь и живи…"
а серая
Шкура потихоньку сползает с плеча.
Вот и нету больше лютого зверя…

"Как же мне тебя величать?.."

Семёнова Мария
"Волкодав"

І

Чернильная темнота окутала лес - ночь вступала в свои права. Ветер, запутавшись в мохнатых ветвях елей и сосен, присмирел и затих. Ни шороха, ни вздоха, только иногда мелькнёт среди деревьев бесшумный силуэт ночного хищника, высматривающего себе добычу.
Полная луна заняла место на троне, осветив своим призрачным светом всё вокруг. Засиял тысячами драгоценных камней, ровным ковром покрывавший землю, снег, приманивая своей ослепительной улыбкой взоры далёких звёзд.
Тишина и покой. На небольшую поляну в самом сердце леса вышел зверь. Серебристая, цвета луны и снега, шкура сливалась с окружавшим его безмолвием. Мощные лапы волка неслышно несли его вперёд по своим волчьим делам, но что-то заставило его остановиться здесь. Зверь поднял морду к небу, как будто советуясь с ночным светилом как поступить.
Взорвавшимися звёздами расцвели на небе белые купола. Воздух завибрировал от их приближения. Учуяв что-то необычное, волк тенью скользнул в заросли орешника и замер, неподвижно уставившись в одну точку. Теперь только тот, кто знал где искать, смог бы увидеть его.
Снег водопадом полился с верхушек деревьев, вспугнув ночных птиц. Грозно ухая, филин сорвался с ветки и устремился в поисках более спокойного места для охоты. Слегка шурша, пронеслись по снегу полевые мыши, но привязанный любопытством волк даже не повернул головы в их сторону. Снег продолжал падать с потревоженных лесных гигантов, и сквозь него слышался звук человеческой речи, причём речи весьма непристойной.
читать дальшеХрустнули ветки, и на поляну упало что-то, но рассмотреть это не удалось, так как сверху на него упал белый покров, похоронив под собой прибывшего. Какое-то время не было слышно ни звука, ни вздоха. Потом белый ком зашевелился. На четвереньках из-под белоснежного купола парашюта выполз человек. Он не ругался как остальные, наоборот, двигался совершенно бесшумно. Оглядевшись человек бесплотным призраком метнулся в ближайший куст, не потревожив ни одной ветки и замер, прислушиваясь.
Осторожно повернув голову, человек натолкнулся на неподвижный взгляд жёлтых, слегка светящихся в темноте глаз волка. Они молча рассматривали друг друга со спокойствием уверенных в себе существ, которым нечего боятся, но простая осторожность при встрече с незнакомцем конечно необходима.
- Капитан! Ты где? - послышался из-за деревьев чей-то приглушённый голос. Послышался треск, сопровождающийся громким восклицанием: - …твою мать! Тьма египетская! Так глаза можно выколоть. Капитан! Ответь, чтоб тебе пусто было!
Человек молча попрощался со свидетелем их появления в лесу и выбрался на поляну, держась, однако, в тени деревьев.
- Чего орёшь как резаный? - откликнулся он наконец. - Хочешь, чтобы все узнали, что мы здесь?
Ломая кусты как медведь, с противоположной стороны поляны показался ещё один человек, одетый в белое. В темноте лица его невозможно было разглядеть из-за белой маски, и только чернели провалы на месте глаз и рта.
- Все приземлились? - спросил капитан Олег Северов у своего давнишнего напарника, сержанта Бовкуна. - Руки-ноги целы?
- Почти целы, - осклабился сержант, потирая расцарапанные о кустарник руки. - Ещё немного и я остался бы без глаз, пытаясь тебя отыскать.
- Что, испугался?
Бовкун смутился и замотал головой. Он не привык признаваться в своих страхах даже перед Олегом. Ведь и правда боялся потерять сержант единственного друга.
- Ещё чего! - возмущённо фыркнул он. - Ладно, пошли, а то салаги без нас по лесу разбегутся. Пропадут ещё, потом отвечай.
Спрятав парашют, солдаты углубились в лес. Бовкун шёл, старательно наступая на следы товарища, и не глядел по сторонам. Его главной задачей было не сбиться с ритма, задаваемого капитаном. Олег осторожно отодвигал отяжелевшие под снегом ветки, придерживая их, чтобы они не закачались, не хлестнули по лицу товарища.
Хотя сейчас в стране был относительный мир и конфликт на Кавказе притих, войска продолжали учения. Зачем небольшую группу солдат выбросили над тайгой, никто не знал да не хотел знать. Никому не было дела до странного приказа, кроме самих солдат, которым была уготована судьба мёрзнуть на тридцатиградусном морозе и проклинать своё начальство. Если бы в зимнюю стужу бросили бывалых солдат, они бы это пережили, но на двадцать человек приходилось лишь двое опытных бойцов.
- А в Москве сейчас, можно сказать, тепло, - внезапно пробормотал сержант, пытаясь через перчатки согреть руки. - Какому придурку пришло в голову послать двух львов пустыни в снежную лесную глушь?
Олег только усмехнулся.
- Уж не стал ли ты мусульманином, Серёга?
- Иди ты, - беззлобно отозвался сержант.
Едва они появились на поляне, солдаты вскочили вытягиваясь в струнку. Они трепетали перед своим командиром, а сержанта просто боялись, лишь однажды увидев его в драке. Об этом событии долго говорили в части, но как ни странно, Бовкуну всё сошло с рук. Прошёл слух, что его не тронули по просьбе капитана. Никто из новичков не мог понять, что может связывать их командира и этого страшного, едва доходившего капитану до плеча крепыша. Они казались полной противоположностью, но понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда.
- Вольно, - негромко скомандовал Северов.
Солдаты слегка расслабились, расселись в кружок на свои мешки и принялись проверять оружие.
Напарники сели отдельно и, накрывшись спальным мешком, принялись рассматривать карту, подсвечивая себе карманным фонариком. Маршрут был предельно ясен: идти на юг, преодолеть тридцать километров тайги, не выходя ни к одному населённому пункту и устроить маленькую диверсию на местной военной базе.
- Поздно уже, - сказал сержант, выбираясь из-под спального мешка. - Может, переночуем здесь?
Северов покачал головой.
- Выдвинемся сейчас. - Повернулся к солдатам и негромко приказал: - Стройся!
Капитан прошёлся мимо строя. Мальчишки внимательно наблюдали за ним, ожидая приказа. Олег усмехнулся про себя. И правда, мальчишки. Им ещё жить и жить не зная забот, а не мёрзнуть в тайге на никому не нужных учениях. Сюда нужны были добровольцы и Северов сам вызвался на задание.
Хотя учения - лишь название. Просто это был единственный выход убраться с глаз начальства и спасти Серёгину шкуру.
Две недели назад этот горячий парень повздорил с лейтенантом-новичком. Был бы это кто-то из своих, он и не подумал бы задирать сержанта. Но лейтенант оказался глупым щенком, не послушавшим старших. Не полезь он в бутылку, всё обошлось бы миром. А так Северову едва удалось оттащить взбешенного Бовкуна от полумёртвого парня. Олег не осуждал товарища и постарался сделать всё, чтобы его не разжаловали и не списали. И Серёга это знал, и ему было стыдно. Когда они спасали друг друга в песках, ничего, кроме благодарности и единства, не ощущали. А здесь… Сержанту было мучительно стыдно оттого, что Олег защищал его перед начальством от юнца, не нюхавшего пороху, не знавшего крови своих друзей и врагов.
- Идём след в след, - инструктировал молодых капитан. - Не отвлекаться, не болтать. Смотреть в оба, поменьше резких движений. Тайга - не пустыня, здесь достаточно медведей, волков и рысей. Если их не провоцировать, они не нападут.
- А если нападут? - раздался голос рядового Меранова. Тощий мальчишка знал, что сейчас можно задавать вопросы и что потом на них времени просто не будет.
- Драться, - ответил за Северова сержант. - У вас плотные комбинезоны, которые с первого раза зверю не разорвать и у вас есть шанс ударить наверняка.
- А я никогда не дрался со зверем, - подал голос ещё один боец.
- Научишься, - буркнул сержант.
- Всё! - резанул воздух рукой капитан. - Выдвигаемся.
И не торопясь двинулся вперёд. За ним потянулись цепочкой солдаты. Самым последним шёл Бовкун, прикрывая тыл и заботясь о том, чтобы никто не потерялся.
Тихая зимняя ночь сопровождала людей, весело подмигивая озорными глазами звёзд. Казалось, всё в этом царстве настороженно замерло, наблюдая за пришельцами из иного мира. Холод всеми силами пытался прорваться под тёплые куртки, спрятанные маскировочными комбинезонами, хватал за руки, одетые в рукавицы. Но людям всё было нипочём. Они размеренно шли вперёд по колено в снегу, не останавливаясь ни на минуту, и только густой пар дыхания говорил, что они не ночные призраки беспокойных душ, выбравшиеся в наш мир чтобы беспокоить живых. Сосны пытались преградить им путь, бросая в лицо снег со своих ветвей, ели вытаскивали из-под снежного покрова гладкие коварные корни. Однако людей это не останавливало.
Внезапно повалил снег. Видимость упала до нуля, большие тяжёлые хлопья залепляли глаза, нос, рот. Проснувшийся ветер, завывая, принялся раскачивать отяжелевшие от снега стволы деревьев. Началась пурга. Похоже, погода решила встать на сторону леса, которому не понравились потревожившие его покой люди.
Олег остановился. Подождал, пока все соберутся возле него и, пытаясь перекричать ветер, обратился к солдатам:
- Ночуем здесь! Располагайтесь возле деревьев и закапывайтесь в снег!
Только по кивкам он понял, что бойцы услышали его. Северов пересчитал своих людей, запоминая, кто где расположился и только тогда свалился под первой же свободной сосной. Расстегнув спальный мешок, накрылся им, использовав в качестве подушки свой рюкзак и немедленно заснул.
А ветер продолжал свою унылую монотонную песню…
Ясные лучи холодного северного солнца вспыхнули на горизонте: большой слепящий круг медленно выплывал на светло-голубое, почти белое небо. Снег радостно заискрился под его строгими лучами, которые пробивались даже сквозь пышные шапки деревьев, пронизывая их насквозь, изнутри подсвечивая иголки призрачным волшебным светом.
Едва слышно ступая по снегу, идёт охотник. На нём меховая куртка, подпоясанная патронташем, шапка-ушанка, в руках двустволка. Пока он идёт, пригибаясь и что-то пристально высматривая в лесу, незаметно насколько он высок. Вот он что-то увидел и распрямился. Солнце осветило его круглое бородатое лицо, задержалось на морщинах, затаившихся в уголках глаз, скользнуло дальше, осветив всю фигуру. Он улыбнулся.
Вот охотник снова насторожился. Винтовка двигалась за его взглядом, как будто они были одним целым. Внезапно огромный сугроб под вековой сосной шевельнулся, зашатался и рассыпался, выпуская из себя нечто такое же белое как сам снег. Охотник не был суеверным, но его сковал леденящий душу ужас, страх того, что сейчас этот вековой мрак бросится на него и отберёт самое ценное, что есть у человека - его жизнь и его душу. Ему показалось, что чудовище зарычало от предвкушения пиршества.
Но всё-таки он был охотником. Несмотря на трясущиеся руки и кажущуюся неподъёмной винтовку, он сумел выстрелить. Из двух стволов. Одновременно. Прямо в грудь этого страшного белого монстра ростом превосходившего самого охотника…

…Олег проснулся от нехватки воздуха и резко выпрямился, вырываясь из снежного плена. Первое, что он увидел - винтовочный ствол, направленный на него и округлённые от ужаса синие глаза здорового мужика, не уступавшего капитану ни ростом, ни комплекцией. Северов попытался что-то сказать, чтобы успокоить охотника, но голос он сорвал ещё вчера, пытаясь докричаться до своих солдат сквозь пургу. Поэтому вместо слов с губ сорвался нечленораздельный сип.
Олег увидел, как дёрнулась винтовка, как из её ствола дохнул на него пороховой дым. Выстрела он не услышал, только почувствовал болезненный толчок в грудь и огонь, охвативший тело, стиснул его в своих объятиях, отзываясь в каждом уголке проснувшегося сознания…

Звук выстрела оглушительно взлетел в морозный воздух и эхом разнёсся по всему лесу, срывая снег с веток близлежащих деревьев, спугнув птиц, рассевшихся на дневной отдых, заставил насторожиться и замереть зверей, выбравшихся на утреннюю прогулку.
Белый монстр пошатнулся, алая кровь брызнула на снег. Он поднял голову и посмотрел на охотника. Глухо застонал и упал на колени, упёршись руками в снег. Потом рухнул лицом вниз.
И тут сквозь пелену страха и туманной дымки порохового запаха до ушей охотника долетел рванувшийся к небу человеческий крик:
- Олег!
Из-за деревьев к сосне бросились белые тени. Они нерешительно остановились возле поверженного монстра. Последний из них протолкался к раненому, бросился на колени, осторожно перевернул его на спину.
- Олег! - в голосе говорившего слышалось отчаяние. - Ответь, слышишь меня! Это я, Серёга!
Охотник рискнул приблизиться, чтобы расслышать, о чём говорят существа в белых одеждах.
- Бывает, - ответил Северов едва шевеля пересохшими губами. Его глаза поднялись и встретились со взглядом напарника. И тот со страхом отшатнулся, увидев там моросящую пелену смерти.
- Нет! - Бовкун принялся тормошить капитана. - Не вздумай умирать! Я не позволю, чтобы ты вот так! Ни за что…
- Не так думали мы умереть, когда выбрались из пустыни, правда? - едва слышно проговорил Олег, теряя сознание.
Слова, которыми обменивались солдаты, проникли в мозг охотника и он понял, что перед ним люди. В его голове взорвалось страшное осознание того, что он убил человека. Ни в чём не повинного, живого человека. Закрыв лицо руками, охотник осел в снег.
Услышав приглушённый звук, похожий на задушенный стон, солдаты обернулись. В метре от них на снегу на коленях стоял мужик, рядом валялась двустволка, на лице его был написан такой ужас, что никто не решился подойти к нему.
- Господи! - Причитал мужик, раскачиваясь из стороны в сторону: - Прости меня, грешного! - Охотник поднял взгляд на солдат, столпившихся возле капитана, и снова запричитал: - Я ж его за медведя принял, вот и пальнул с испугу.
- Белые медведи здесь не водятся, - не впопад ляпнул один из салаг.
- В этой глуши он не протянет и двух часов! - взорвался Сергей. - Наша рация слишком маломощна, чтобы можно было отсюда вызвать помощь.
- А я уж подумал, что он мёртвый, - обрадовался охотник, вскакивая на ноги и обтряхивая с колен налипший снег.
- Он умрёт в течение часа, - со слезами на глазах прорычал Бовкун. - Умрёт из-за тебя.
- Не умрёт, если мы поторопимся, - засуетился охотник. - Здесь, в трёх километрах знахарь живёт - безнадёжных поднимает. У меня сани возле шоссе - за полчаса довезём, а там на всё воля Божья.
- Разбивайте лагерь, - приказал Бовкун солдатам. - За старшего останется старшина Горелов.
Невысокий смуглый старшина вытянулся по стойке «смирно» и козырнул.
Вдвоём с сержантом они подняли отяжелевшее тело Северова и, проваливаясь в снег, спотыкаясь почти на каждом шагу, понесли его в сторону шоссе.
Бовкун давно перестал считать шаги, переставляя ноги, он молил все существующие на свете силы, обладающие могуществом, чтобы они спасли его друга. Сержант вздрогнул, когда рядом всхрапнула лошадь, и они с охотником остановились у низких деревянных саней, застеленных шкурами. Клубок меха, лежавший на них, выпустил мальчишку лет десяти. Он удивлённо посмотрел на человека в белом маскхалате и раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но охотник прервал его, нахмурившись:
- Чего рот разинул? - буркнул он сурово. - Живо расстилай шкуры - не видишь человеку плохо!
Мальчишка кивнул и быстро разложил на санях медвежью шкуру, на которую мужчины осторожно уложили раненого и укрыли сверху ещё охапкой шкур. Сергей сел рядом, придерживая капитана, чтобы его не сильно трясло во время движения. Охотник ловко вскочил на место возничего и хлестнул вожжами. Конь рванулся вперёд, поднимая за собой мельчайшую белоснежную пыль.
- Как тебя зовут-то, бешеный? - спросил охотник, повернувшись к сержанту.
- Сергеем, - откликнулся тот мрачно. - А тебя?
- Михаилом, - охотник помолчал, потом всё-таки решился: - Он тебе родич?
- Как брат.
Михаил кивнул, больше ни о чём не спрашивая, только подхлестнул коня. Сани неслись прочь от дороги по нетронутому человеческим присутствием снегу, кое-где вспугивая спрятавшихся куропаток и белых зайцев, почти не заметных сейчас на белом фоне.
Тряска по неезженой дороге привела Северова в сознание. Он открыл глаза, но увидел только белое-белое небо над головой и причудливой формы облака, плывущие по своим делам. Попытка пошевелиться отозвалась невыносимой болью в груди, он не сдержал стона.
Чья-то ладонь легла ему на лоб и знакомый голос откуда-то сверху произнёс:
- Тише, тише. Потерпи ещё немного, братишка.
- Сколько до конца, как думаешь? - спросил он, с трудом разлепив губы.
- Не говори ерунды, - ответил Сергей. - Скоро будем на месте. Ты прости меня, - внезапно всхлипнул он. - Если бы я держал себя в руках, мы не оказались бы здесь…
- Молчи, я сделал то, что должен был. «Друг за друга», помнишь? - прохрипел Северов, стискивая плечо друга. - Я ни о чём не жалею. Твоей вины здесь нет.
- Если бы можно было начать жить сначала, - сокрушённо покачал головой сержант.
- Я поступил бы так же, как сейчас, - Олег закрыл глаза, снова погружаясь в беспамятство.
Они углубились в лес, петляя по узкой - едва саням протиснуться - дорожке, между высоченных сосен и елей, провожавших их величавым шёпотом в своих кронах. Ветер трепал гриву коня, бросал в лицо белую порошу, пересвистывался с птицами в верхушках деревьев.
Михаил резко натянул вожжи, останавливая сани. Сергея бросило на капитана, тот снова застонал.
- Осторожней, чёрт тебя возьми! - выругался он.
- Приехали, - ответил охотник, спрыгивая в снег.
Бовкун вылез из саней и очутился перед огромным белым сугробом, где только тёмный провал двери говорил, что перед ним избушка. Скрипнула дверь, и на пороге показался высокий худой старик в куртке мехом наружу и тёплых ватных штанах. Глаза под густыми кустистыми бровями недовольно сверкнули, когда он увидел охотника. Погладив длинную седую бороду, он сказал:
- Зачем пришёл, Мишка? Мне с тобой разговаривать не о чём.
Охотник подошёл и до земли поклонился старику. Того такое поведение охотника удивило.
- Не за себя прошу, Вольха Степаныч, - тихо произнёс Михаил. - Я причинил зло невинному человеку. Прошу тебя, помоги! Ещё немного и он умрёт, да и я не смогу жить, неся в себе вину за чужую жизнь. Много я наделал ошибок, но эту хочу исправить.
Охотник повернулся, уступая дорогу старику. Тот неторопливо подошёл к саням, наклонился, рассматривая раненого. Осторожно откинув шкуры, Вольха Степанович, осмотрел бурое пятно на маскхалате и, подняв глаза, встретился со взглядом Сергея. Долго всматривался в потемневшее от горя лицо сержанта и, наконец, кивнул:
- Неси в баню.
Бовкун, стараясь не потревожить раны, поднял Северова на руки и, медленно ступая, двинулся за стариком в обход этого странного чужого дома. Сержанту было не по себе от вечной тишины, которая окружала лес вокруг избушки, ни одного зверя не было видно поблизости, ни одна птица не сидела на ветвях старых, потемневших от времени сосен, окружавших эту небольшую полянку.
Почти завернув за угол, старик остановился и обернулся к Михаилу, который мял вожжи, стоя у саней.
- Уезжай, ты своё дело сделал, - сухо сказал он охотнику и пошёл дальше.
Сергей двинулся следом, даже не обернувшись на охотника. Олег весил достаточно, и ему приходилось туго, но вот через самую длинную сотню метров в жизни сержанта показалась ещё одна постройка, заваленная снегом по самую крышу. Почти у самого её порога сверкала изумрудным льдом небольшая речка, змеёй уползавшая за поворот, скрываясь среди деревьев. Сергей с облегчением вздохнул.
Старик без труда открыл дверь бани. Бовкун сунулся за ним и едва не упал, споткнувшись в полной темноте. Сверкнула вспышка света, и дед затеплил лучину, осветив добротно выстроенное строение изнутри. Длинная лавка тянулась вдоль стены, на брёвнах висели кадушки, веники, полотенца. Справа виднелась дверь. Вольха Степанович указал на неё Сергею.
- Неси, - и прошёл вперёд, выхватывая уголки пространства тоненькой лучиной, в неверном свете которой практически ничего нельзя было рассмотреть.
Они вошли. Бовкун ухватил краем глаза длинные лавки вдоль стен, каменный очаг посередине, а потом снова всё погрузилось в темноту. Твёрдая рука потянула сержанта за маскхалат и подвела к лавке у правой стены.
- Сюда, - приказал Вольха Степанович, и солдат осторожно уложил товарища на гладкие струганные доски. В следующий миг ему в руки сунули ведро. - Принеси воды.
Сергей на ощупь выбрался из постройки и отправился к проруби у самого берега. Зачерпнув ледяной воды, он, стараясь не расплескать, дотащил ведро до двери. Не успел он пройти внутрь, как дверь открылась, высунулась голова старика. Вольха Степанович забрал ведро, не впустив Сергея внутрь, а через секунду вернулся, поставив у порога пустое ведро.
- Ещё.
Сержант беспрекословно поплёлся назад. Так он ходил не один раз и вконец вымотался, но не от работы, а от тревоги за друга.
Принеся девятое по счёту ведро, Сергей устало сел прямо в снег, вытирая пот со лба. Старик вышел на улицу, забрал ведро, осмотрев сержанта с ног до головы, потом сказал:
- Иди в избу, отдохни. Я позабочусь о твоём друге.
- Спасибо, - выдохнул Бовкун.
- Прибереги благодарность на потом, если захочешь после меня благодарить, - покачал головой Вольха Степанович, закрывая дверь.
Сергей удивлённо пожал плечами, но ему не оставили выбора. Поэтому он отправился в дом. Дверь бесшумно распахнулась, открывая тёплые душистые объятия. Комната освещалась множеством лучин, позволяя хорошо рассмотреть обстановку. Справа у входа стояла русская печь устьем к противоположной стене, заботливо выбеленная хозяином и разрисованая в неизвестной сержанту затейливой манере. В левом дальнем углу покоился массивный дубовый стол, покрытый вышитой скатертью. По всем стенам развешаны пучки сушёных трав, мешочки, другие предметы неизвестного назначения. Дощатый пол заскрипел под его сапогами, зашуршала занавеска где-то за печкой, и в комнату вошла пожилая женщина в простом длинном платье с красно-белой вышивкой. Удивлённо округлив глаза, она прикрыла открывшийся для крика рот, но потом расслабилась, опустила руку и несмело улыбнулась. В молодости она, наверное, была красавицей и мужчины толпами вились возле неё. Сейчас она выглядела безумно уставшей, приближающаяся старость поставила свою печать глубокими морщинами, поседевшими волосами, но в её больших карих глазах таилась неимоверная сила и жажда жизни.
- Простите, что напугал вас, - извинился Сергей, - но меня сюда отправил Вольха…
- Проходи, гость, кем бы ты ни был, - пригласила она. - Не часто гости находят дорогу в наш дом. Меня зовут Надеждой.
- А меня Сергеем, - представился Бовкун.
Надежда усадила сержанта за стол, принесла щей, хлеба и пристроилась напротив, подперев рукой щёку. Она запретила ему разговаривать, пока тот не насытился.
Убрав посуду со стола, она вышла в отгороженное занавеской помещение, наверное, спальню. Избяное тепло разморило Бовкуна, он положил голову на скрещенные руки и не заметил как заснул. Вернувшаяся Надежда застала его провалившимся в глубокий сон, но будить не стала. Осторожно уложила тут же на лавке, укрыла шубой и ушла, стараясь не тревожить громких половиц…
Ночь наступила незаметно, властным жестом закрыв небо своей чёрной накидкой. Ясные звёзды тревожно перемигивались в вышине, как будто знали, что должно произойти что-то страшное. Ветер до хрипоты вёл свою песню, надеясь услышать отклик хоть чьей-то души.
В бане было тепло и почти темно. Олег метался в жару на лавке, полотно, перетягивающее грудь капитана, было бурым от крови, и старик с трудом сдерживал его, продолжая разговаривать со своими богами, умоляя их спасти человеческую жизнь.
Едва увидев Северова тогда, беспамятным, раскинувшимся на мехах, Вольха понял, что перед ним Воин. Именно Воин с большой буквы. Внутренняя сила незнакомца поразила знахаря - так называли старика местные. Сам себя он величал волхвом. Воина необходимо было спасти. Но ничего не помогало. Кровь больше не сочилась из ран, однако жизнь по капле уходила из тела, Вольха лишь продолжал его мучения.
Скрипнула дверь, вошла Надежда. И волхва осенило. Последняя и самая страшная возможность спасти этого Воина.
- Полночь скоро, - тихо произнесла женщина. - Ты бы отдохнул.
- Он сильный, - твердил себе под нос Вольха, аккуратно связывая капитану руки. - Он выдержит. Принеси волчью шкуру, что висит во дворе, - обратился он к женщине.
Та окинула его недоумевающим взглядом, но послушно вышла во двор. Вернулась Надежда быстро, держа в руках свёрнутую шкуру матёрого волка. Шкура была совсем свежей - Вольха добыл волка этим утром.
- Дай сюда, - он протянул руку за шкурой.
- Что ты задумал, Вольха? - спросила Надежда, в её глазах мелькнул страх.
- Это единственная возможность, - пробормотал старик, отходя к двери. - Уходи отсюда, - приказал он женщине.
На лице Надежды появилось выражение осознания происходящего. Её рука метнулась к горлу, сдавленному ужасом.
- Не делай этого, - взмолилась она. - Он никогда не простит нам, он отомстит!
- Уйди! - крикнул Вольха, выталкивая Надежду за дверь.
В проёме закрывающейся двери она увидела, как Вольха, призывая богов, набросил волчью шкуру на раненого капитана. Она медленно сползла на пол в холодных тёмных сенях. Перед глазами женщины промелькнул конец всего своего существования, ей казалось, что длинные острые клыки зверя вот-вот дотянутся до горла и тёплая кровь обагрит доски…
Протяжный волчий вой заставил Сергея подскочить на лавке и проснуться. Дом был тёмен, все лучины давно сгорели, только зловеще мерцали угли, оставшиеся в печи. Окна были завалены снегом, через них невозможно было разглядеть происходящее на улице. Сергей чувствовал себя отдохнувшим, но, взглянув на светящийся в темноте циферблат, похолодел. Шёл первый час ночи. Сержанту стало страшно. Он вскочил, врезался в стол, упал. Поднимаясь, услышал скрип двери. Чиркнула спичка, затеплилась лучина, выхватывая из темноты женский силуэт. Надежда выглядела подавленной, и сержант не выдержал.
- Олег… он…
- Жив, - послышался за спиной женщины голос Вольхи Степановича. - Смерть отступилась.
- Слава Богу, - облегчённо выдохнул Сергей, усаживаясь обратно на лавку. Непосильная тяжесть свалилась с его плеч в одно мгновение, даже дышать стало легче. - Я хочу его увидеть.
- Не сейчас, - покачал головой старик проходя в комнату. На руках он нёс что-то большое и тяжёлое. - Лучше помоги мне. Он слишком тяжёл для меня.
Разгоревшиеся лучины помогли Бовкуну рассмотреть ношу Вольхи Степановича. Ею оказался огромный пёс с прекрасной серебристо-серой шубой и стального цвета полосой вдоль всей спины. Зверь неподвижно лежал на руках человека и даже не поднял головы на свет. Сержант увидел, что грудь собаки плотно перетянута полотняным бинтом.
- Что, с волками подрался? - поинтересовался Сергей, принимая ношу на руки. Пёс медленно поднял голову, взгляды человека и зверя встретились. Бессильно висящий хвост шевельнулся, пытаясь вильнуть, но пёс был слишком слаб, чтобы выразить радость встречи.
Бовкун осторожно уложил пса на лавку, погладил мощный загривок, потрепал уши.
- Если говорить откровенно это - волк, - внезапно сказал старик.
Сержант поднял на него удивлённые глаза.
- Ручной, что ли?
- Можно сказать и так, - уклончиво ответил Вольха Степанович и сменил тему: - Ты ведь здесь не просто так?
Бовкун лишь кивнул, не сводя взгляда с лежащего так близко волка.
- Тогда отправляйся исполнять то, что должно, - строго обратился к нему Вольха Степанович. - Друга заберёшь, когда вернёшься.
- Ему надо в больницу… - попытался возразить сержант.
- Ему нужен покой, - отрезал знахарь. - К твоему возвращению он будет уже бегать, а в больнице он будет лежать ещё долго.
Бовкун разрывался между желанием как можно скорее поднять капитана на ноги и его безопасностью - он не доверял старику. Однако их появление в городе провалит задание, и Олегу опять достанется. И опять из-за него.
- Хорошо, - решился сержант. - Позаботься о нём. Я вернусь через неделю.
Боязливо косясь на волка, женщина подала на стол поздний ужин. Ели молча. Тишина нарушалась лишь звуками закружившей за окнами пурги, размеренно тикали старые часы с кукушкой, тихонько стонал раненый волк. Бовкун не побоялся сесть с ним рядом, погладить. Попытался успокоить:
- Ничего, всё будет хорошо, - сказал он, положив тяжёлую ладонь на крутой упрямый лоб зверя. - Я тебя понимаю. Приходилось лежать так же на больничной койке и ничего не хотелось. Только лучше лежать самому, чем переживать за друзей, - вздохнул сержант.
Волк повёл ушами, прислушиваясь, скосил жёлтый глаз на человека.
Спать легли, когда старая кукушка со скрипом прокаркала три часа ночи. Сержант устроился на той же лавке у стола и, накрытый шубой, заснул, не тревожась больше за судьбу друга.
Медленный рассвет вставал над землёй. Солнце нехотя возвращалось в свои владения, свет его был тусклым, нерадостным. Оно не радовалось новому дню, не хотело светить людям.
Сергей проснулся внезапно, как от толчка. Окинул затуманенным, не проснувшимся взглядом комнату. Каким-то чудом несколько лучин ещё горели, а, может быть, старик вставал ночью и заменил их. Взгляд сержанта упал на лавку, где лежал раненый волк. Силуэт зверя казался Сергею нечётким, расплывчатым.
А в следующий миг призрачная шкура начала сползать с морды, открывая человеческое лицо с короткой светлой стрижкой, нехотя ворочаясь, звериный мех отступал с каждой секундой всё дальше и дальше, открывая широкие плечи, мускулистую спину. А мгновение спустя перед Сергеем вместо раненого волка на лавке лицом вниз лежал человек. Он шевельнулся, поднял голову, осмотрелся, задержал взгляд на сержанте.
- Серёга? - хрипло произнёс до боли знакомый голос.
- Олег…